Путешествие на велосипедах через Чукотку — моё первое серьёзное путешествие. Благодаря другу из Польши Чареку Бугайчику, я буквально влетел на скоростях в мир приключений. До этого самым отчаянным моим поступком был одиночный велотрип по Словакии, но там понятно всё было очень цивилизованно.
Конечно, занятия в школьном туристическом кружке с многочисленными, пусть и непродолжительными, походами научили чувствовать себя комфортно в тундре, так что ехал я в путешествие не совсем уж и юнцом. Но всё же предприятие, которое мы затеяли, заставляло трепетать не только меня, но и моего матёрого партнёра, который к тому моменту уже имел и альпинистский опыт, и опыт путешествий по таким местам России, как Якутия, Камчатка, Приморье, Колыма, Кавказ.
Собирая разрозненные данные в скудном интернете времён 2005 года, мы наметили план максимум для нашей затеи: добравшись до Билибино, рвём по «федеральной» трассе до Певека, заглядывая на озеро Эльгыгытгын. Из Певека мы стартуем в направлении посёлка Эгвекинот, с радиалкой на высочайшую гору Чукотки. Из Эгвекинота мы отправляемся в посёлок Мыс Шмидта, что на побережье Ледовитого Океана. А оттуда мы уже хотели совершать морские прогулки на вельботе в отдалённые посёлки Ванкарем и Нутепельмен. В этих крошечных посёлках мы и собрались отыскать настоящий Край Света.
Информации о дорогах Чукотки и внутренних авиарейсах у нас было крайне мало, зато было много сведений от чукотских форумчан о пропавших людях, медведях и прочих неприятностях, которые мы обязательно должны были встретить на своём пути. Это, конечно, уверенности нам не прибавляло и заставляло по-неопытности сомневаться в затее. Но Чарек в Анадыре после того, как попущенные мы вышли из МЧС, произнёс фразу, которая и отличает настоящего искателя приключений от актёра. Этой фразой могут руководствоваться все безумцы, сомневающиеся в своих затеях:
Нужно пробовать, что задумал. А если будет сложно или невыполнимо, то всегда можно вернуться.
Чукотка чётких планов не любит, поэтому 13 июля 2006 года мы ни разу не вылетели в Билибино, зато вышли морем в лазарете сухогруза «Абакан» в направлении Эгвекинота. Звучит, может быть, наивно, но для меня это было самым настоящим путешествием, открытием новых и неизведанных земель. Я ехал куда-то, о чём много слышал, но даже представить не мог, как всё это выглядит на самом деле. Состояние моё было необычайно возбуждённым, какое бывает перед настоящим путешествием в неизвестность, когда у тебя вроде бы есть и маршрут, и расписание, но ты вынужден полагаться ещё и на случай.
Ночью мы проснулись с ощущением, что вокруг корабля что-то происходит: двигатели судна работали непривычно, иногда раздавались какие-то глухие звуки. Зевая по пути на палубу, мы разом проснулись, когда увидели, как в середине июля теплоход медленно пробирался по зелёной воде залива, раздвигая такие же зелёные льдины, которые или тихо шуршали, сталкиваясь друг с другом, или громко ухали при знакомстве с металлическим боком Абакана. Вот кто нас разбудил!
Бесконечные пространства, заполненные тёмной бирюзой, очерченные яркой жёлтой полоской на горизонте, с тёмными треугольниками хребта Искатень на их фоне! Мы простояли на палубе не менее часа, прежде чем отправились досыпать.
Залив Креста встречал нас голубой прозрачной водой, искрящейся бликами. Анадырский лиман всегда был серым и я впервые видел такого цвета воду. На склонах сопок многочисленные выветренные останцы продолжали сторожить бухту и посёлок Эгвекинот, как башни лагерей, с которых история этих мест и началась.
Найденное в 30-х годах прошлого века вольфрамовое месторождение дало жизнь целому району Чукотки, унеся тысячи жизней узников ЧукотЛАГа. К началу 50-х годов ценой труда заключённых на голой местности был возведён посёлок-порт Эгвекинот, 200-километровая грунтовая дорога в глубину Чукотки до месторождения, и основан горнодобывающий посёлок Иультин, расположенный более чем в 150 километрах от полярного круга. До сих пор вдоль трассы сохранились остатки лагерных строений, сложенных из тёмного дикого камня, а так же захоронения заключённых.
Два путешественника на велосипедах с велотележками, прицепленными сзади, не могут не вызывать любопытства. На одном из перекрёстков мы познакомились с директором Эгвекинотской школы, которая предложила нам провести открытый урок среди учеников детской летней смены. Мы не смогли отказать и в свою очередь поинтересовались о возможности какой-нибудь ночёвки. Со словами конечно, поселим, что разве в целом посёлке не найдётся места, нас разместили в школьном спортзале с коврами, раскладушками и чайником. О лучшем сервисе мы и не могли мечтать.
Нам везло шаг за шагом! Оказалось, что мы приехали к 60-летию посёлка, которое отмечалось послезавтра, поэтому сразу в маршрут мы не отправились, а тренировали себя в ожидании праздника катанием на велосипеде по окрестностям, треккингом на близлежащие сопки или посещением музея и остатков лагерей.
Праздник отмечался в уютном распадке за посёлком и, не смотря на дождь, собрал много людей, ведь любое событие в отдалённых поселениях – уже праздник!
На юбилее посёлка нас познакомили с директором школы-интерната в селе Амгуэма, расположенной в 90 километрах севернее Эгвекинота. Естественно, нам предложили съездить в село и мы решили не упускать подвернувшуюся возможность, отложили старт и направились в Амгуэму на машинах, возвращавшихся с праздника.
Жители Севера всегда славились гостеприимством. Представьте, что нас, по сути неизвестных людей, легко разместили в квартире соседки, которая уехала в отпуск. Вдобавок, накормили ужином из жаренных оленьих колбасок с пивом! За разговором мы просидели пару часов. Как и многие, Светлана Николаевна приехала в своё время на Чукотку банально заработать денег, но не смогла променять этот край уже ни на какое другое место: ты или уезжаешь после первой зимовки обратно, или уже прикипаешь к Северу надолго. Светлана Николаевна жила здесь уже 23 года!
Разница во времени с Москвой ещё ощущалась: мы просыпались только после обеда. Посетили посёлок Дорожный, обслуживающий когда-то трассу Эгвекинот-Иультин-Мыс-Шмидта. Сейчас посёлок обслуживает 90-километровый отрезок от села до Эгвекинота. Александр Иванович, главный механик дорожного управления, сначала отнёсся с недоверием к проходимцам с фотоаппаратами, но, познакомившись поближе, разоткровенничался и рассказал о былой славной жизни северян, горько сожалея о том, как в один момент всё стало ненужным. Посёлок Дорожный, в котором когда-то одной семьёй проживало три сотни человек, сейчас опустел вдесятеро!
Вечер снова закончился застольем уже с новыми знакомыми, и самое главное — сами дорожники убедили нас в наличии трассы из Эгвекинота в Певек, и это не могло не радовать.
Гуляя по селу в один из дней, мы напросились в машину, ехавшей, как мы решили, в сторону бригады оленеводов, выпасающих совхозное стадо. Правильнее будет сказать, что мы так и не поняли, куда машина отправляется из гаража, и почему всю дорогу мы сидим в дюралевой лодке в кузове Урала, но путешествия на то и созданы, что бы открывать для себя что-то неизведанное:
-А вы куда?
-В тундру!
-А можно с вами?
-Садитесь!
Как оказалось, бригаде предстояло переправляться через реку Амгуэма, поэтому и был вызван Урал, чтобы перевезти всех желающих, которых в стойбище оказалось больше дюжины. Треть всех составляли дети, приехавшие к своим родителям на летовку. Детей оленеводов зимой забирают из тундры в интернат. С родителями они видятся, приезжая в течение года на праздники, или как сейчас, на лето. Дети, в интернате, погружённую в излишнюю заботу, разучиваются выполнять какую-либо работу и быть подготовленными к жизни. Тем более, и речи не может быть о том, что их снова потянет в суровые и малокомфортные условия тундры. Так постепенно традиционное оленеводство, основа жизни этой территории, исчезает. А ведь само слово Чукотка, произошло от «чаучу» — оленные люди.
За несколько часов были собраны летние палатки, уложены в кузов все вещи, пять вертлявых оленегонных лаек, а люди распределены между Уралом и вездеходом. Последний поехал к стаду, которое ещё утром откочевало к сопкам вдали, а остальные, переправившись через широкую реку, поехали в село.
Фоторассказ «В гостях у амгуэмских оленеводов»
Вечером было запланировано посещение стойбища для выбраковки оленей – забоя больных животных. В этом путешествии нам открылась одна из характерных черт чукотских жителей: время тут никогда не измеряется часами. Жизнь течёт своим чередом, всё что должно случиться, оно рано или поздно случается, поэтому необходимости планировать что-либо, если это ни на что, по сути, не влияет. Два часа Урал ездил по крошечному селу от дома к дому, собирая не спешащих на забой жителей, хотя выезд был строго запланирован. В конце-концов, мы выехали полной машиной пьяных оленеводов, причём наиболее выпившим оказался бригадир. Я испытывал небывалое разочарование и горечь, видя, как пьяные люди бегали по тундре, собирая оленей в стадо, понимая, что от традиционного уклада жизни и культуры сегодня мало что осталось. Я то представлял всё по-другому.
Не смотря на хмель в головах, из тысячи оленей безошибочно было поймано 13 «счастливчиков», которых и забили на мясо. Женщины разделывали туши тут же на тундре, складывая внутренние органы, парящие на прохладном воздухе, на шкуры. Часть мяса было сварено. Я никогда до этого не ел ничего более вкусного: парную оленину достаточно варить всего несколько минут, оно сохраняет свой неповторимый вкус, мягкость и нежность.
После забоя снова потянулось время сбора, как белый утренний туман, который сейчас растянулся вдоль подножья сопок. С рассветом мы двинулись в село Амгуэма.
Фоторассказ «Выбраковка оленей»
Обратный путь в посёлок Эгвекинот мы проделали за два дня на велосипедах. В первый из них пришлось основательно поругаться со встречным ветром, появившегося на пару со своим частым спутником — моросящим дождем. Порывы были такой силы, что постепенно сносили велосипед к обочине, и ехать приходилось под углом к дороге. Тем не менее, в такой погоде есть и своё очарование, ведь она – неотделимая черта местности, характер которой ты для себя открываешь. Зато после всех испытаний, начинаешь радоваться даже заброшенному домику, пусть и с выбитыми окнами, но в углу которого, спрятавшись от ветра, можно с достаточным комфортом устроить обед и выпить долгожданного горячего чаю.
Вдоль дороги встречались остатки строений ГУЛАГа, сложенных из камня. Как правило, в таких домиках жило начальство или конвой. Заключённые размещались в землянках или в бараках, от которых сейчас осталась еле заметная труха деревянных свай. Природа постепенно скрывает свидетельства ужаса, который тут творился. Ночевали мы недалеко от места, где захваченный пургой конвой расстрелял всех заключённых, чтобы они не сбежали во время шторма. На 32-м километре автодороги сохранились несколько могил заключённых: кучки камней, и простые покосившиеся колышки с выцарапанными инициалами.
К середине следующего дня проехали под символической аркой Полярного Круга – визитной карточкой Иультинского района. Я крутил педали, наслаждаясь солнцем, а Чарек уехал на километр вперёд. Чувство, что за моей спиной происходит что-то необычайное, заставило повернуть голову и, не веря своим глазам, я уставился на небольшого рыжего медведя, не спеша бегущего по дороге в 30 метрах позади. Неожиданно образовавшуюся вереницу замыкал Урал с контейнером. Я остановился, готовый в случае чего, кинуть в медведя своим велосипедом, до конца не веря в происходящее: в моей голове никак не укладывалось, что медведи могут быть такими нахалами и бегать по дорогам, предназначенным для машин.
Не меньше чем пестун, меня поразил водитель автомашины, который спокойно наблюдал за происходящим, не пытаясь как-то ускорить движение машины, чтобы отогнать от меня зверя. Через полминуты попутчики поравнялись со мной, и я уже просчитал путь на кабину машины, но это оказалось лишним: Урал не остановился, медведь тоже, поэтому мы просто продолжили движение, как ни в чём не бывало: я, пестун, и машина между нами. Косясь на зверя, я постоянно думал о фотоаппарате, спрятанном в чехле на руле, но решил не делать никаких лишних движений и не нарушать спокойствие и без того курьёзной обстановки. Так мы ехали метров 200, пока косолапому не надоел этот цирк, и он не начал уходить влево на сопку, пока и не скрылся из виду. Урал тоже дал по газам, оставив меня одного переваривать случившееся.
Позже я встретил Чарека, дожидавшегося меня и успевшего послушать рассказ водителя о происшедшем. Добавив красноречивых деталей, я в ответ услышал, что если бы это произошло с ним, то наша затея с покорением дикой Чукотки завершилась бы в тот же день.
Когда мы разложили распечатки карт на полу спортзала, на душе снова стало неуютно от всей нашей затеи. Тонкая ниточка дороги, которую мы нарисовали фломастером, петляла через сплошные коричневые горы, уходя всё дальше от людей. Перпендикулярно ей уходил наш маршрут на высочайшую вершину Чукотки. Словно почуяв наши страхи, на посёлок лёг туман и мелкие капли дождя стучали в окно, и без того нагнетая атмосферу — сможем ли? Сомнения развеял Владимир Подвигин, верящий в успех нашего путешествия больше, чем мы сами. Оно и понятно, бывший геолог рассказывал о местах будущего путешествия так, как будто только что сам вернулся оттуда. Его помощь в проработке маршрута, рассказы о Чукотке, пара подаренных фальшфейеров и сигнальных ракетниц, вселили в нас уверенность, которой нам так не хватало.
Воодушевлённые, мы провели обещанную встречу с детьми школьного лагеря. Выставленное снаряжение произвело фурор, и надо было следить, чтобы от горелки хоть что-то осталось. Дети налетели ураганом, галдели, задавали вопросы, не слушая ответы, а потом в один миг так же быстро покинули актовый зал.
Мы ночевали в спортзале последнюю ночь, и 25-го июля началось наше путешествие.
Оставить комментарий