Четыре Э — лыжный поход
вокруг Эгвекинота

«Ну, вот это и случилось», — подумал я, чувствуя, как волосы, которых на спине нет, специально выросли, чтобы зашевелиться.

Огромный чёрный медведь пересекал долину реки в трехстах метрах впереди меня.

Неконтролируемое чувство безысходности начало наполнять ноги, а в голове бешено проносились мысли: этот точно голодный… а чего он так несётся прям… интересно, он меня уже заметил… да нет, медведь — это бред, такого не может быть…

Cнимаю рюкзак, думая хватит ли сил поднять его над головой, делая вид, что я гигант, и на какое время такого цирка хватит. Достаю ракетницы и проверяю охотничий нож. Расчехляю фотоаппарат, зуммирую увеличивающуюся точку и выдыхаю — снегоход. Контрольный выстрел, приближаю снимок на экране фотоаппарата и выдыхаю второй раз.

Пассажиры вахтовки явно лукавили, пока я вытаскивал лыжи и рюкзак: улыбки тундровых кочевников и прощальные махи за стеклом отъезжающей машины выдавали их и заряжали позитивом: конечно они меня понимают.

Я собирался стартовать сразу же, расспросив сторожа дорожной базы о возможных вездеходных дорогах на предстоящем пути.

 — Здравствуйте, я Тимур.
— А я тебя знаю, я же тебя летом подвозил, когда ты с гор спустился!

Вот за это я и люблю Чукотку! За неожиданные встречи в самых невероятных местах.

По такому поводу я никуда и не вышел, а остался ночевать на базе, жалея о том, что не взял с собой пива: замёрзнет, рассудил я, закупая в Эгвекиноте продукты для похода.

За первым перевалом погода меняется. Горы ухватили тучи и не отпускают их. Серое одеяло до самого горизонта. Иногда солнце устремляется в незалатанные дыры, оставляя на белых склонах сопок радостные для глаз жёлтые росчерки.

Ориентироваться в однотонном горном хаосе с двухкилометровкой в руках гораздо сложнее, чем летом. Где-то тут год назад я уже ушёл не в ту долину. Сегодня так же! Джипиэска лежит в рюкзаке, и её лень доставать. В итоге всё-равно пришлось расчехляться, брать азимут по гаджету и возвращаться обратно.

После всё же состоявшегося горячего обеда, череда подъёмов и спусков наконец закончилась. Я вышел на последний водораздел с отметкой 523, откуда уже полетел на лыжах вниз по долине ручья Янагчен, разгоняясь на голубых наледях. Хорошо без волокуш, хоть и рюкзак тяжёлый!

Не самая ободряющая фраза, сказанная моей мамой перед походом, когда впереди сто двадцать километров дикой местности!

Медведи редко встречаются в тундре, а даже если и встречаются, то обычно сматываются первыми. Да и вообще, я стараюсь о них не думать, именно поэтому редко и вижу. А тут эта фраза так прочно засела мне в мозг что сверлила его на протяжении всего маршрута, так и не дав расслабиться!

Из-за этой, казалось пустяковой фразы, весьмой маршрут оказался каким-то нервным. И в первый день похода вместо того, чтобы поставить палатку, я решил гнать до Резервных озёр, где был балок. В том балке я уже останавливался, когда ходил на гору Матачингай. В нём ночевать точно поспокойнее будет, решил я.

В итоге проделал 19 километров за день особо не напрягаясь. А это новые впечатления от походов: для Чукотки такие расстояния — очень хороший показатель.

Я совсем не предполагал, что во второй день сделаю в полтора раза больше километров, чем в первый, подгоняемый сначала холодным ветром, а потом очередным медвежьим страхом!

На самом деле, катилось на лыжах хорошо, поскольку идти не спеша и наслаждаться видами, когда вокруг тебя ветер поднимает колючие снежинки, удовольствия мало.

Но не смотря на холодный ветер я то и дело останавливался, восторгаясь открывающимися горными пейзажами. Большой Матачингай, на вершине которого я побывал в прошлом году, возвышался слева от меня более чем километровой стеной. Его макушка то и дело терялась в облаках, приносимых ветром.

Я огибал западные склоны этого горного массива почти половину дня. Представляете, какие расстояния!

Лыжи легко несли меня вниз по долине Матачинайвеема, бесконтрольно разгоняя на наледях. Километры оставались позади, на севере, и тут неожиданно закончился снег — приехали! Не могу сказать, что я сильно расстроился: лёжа на весенней тундре, от которой пусть и веяло холодом, я вдруг чувствовал от прошлогодней травы сладкий запах приближающегося лета. После стерильной зимы он всегда заставляет радостно биться сердце: зима кончилась!

«Чёрт бы их побрал!», — думал я про себя, пытаясь разгрызть каменный сникерс. Пора, конечно, уже ставить палатку, да и места симпатичные, но до первого Э — бухты Этелькуюм — всего десять километров. Это три часа ходу. А там должны быть рыбацкие балки… И я пошёл, не смотря на приближающийся вечер.

Яркое солнце пробивалось через щели. Лучшее что я нашёл на берегу бухты — это невзрачную маленькую халабуду, которую ещё пол часа приводил в порядок: вычищал от мусора, заколачивал окна, чтобы не дуло, и пытался починить дверь, чтобы «сами знаете кто» не залез в гости. Скорее всего, его это не остановит, но вдруг воспитанный попадётся…

Настроения засыпать в таком месте не было, и проснулся я с таким же: вокруг меня весь день были виды, от которых бегали мурашки, а я предпочёл сарай, до которого добрался только в сумерках, да к тому же изрядно вымотанным.

Хотя, не так уж и плохо вокруг: я щурился от тёплого солнца, сидя на крыльце балка, который когда-то был уютным. В титановой кружке горячий крепкий кофе со сгущёнкой, а в голове мысли о предстоящем пересечении бухты Этелькуюм.

Черт бы побрал этого лиса с его советами слушать то, что говорит сердце! И этих медведей в моей голове! Я ругался, стоя перед шикарным балком! Из 5-звёздочного балочного рейтинга он находился на вершине списка. И это всего в часе ходьбы от моей сегодняшней сомнительной ночёвки, прямо на соседнем берегу бухты.

Я даже принял горячий душ днём, пока светило солнце. А вечер провел с термосом в руках, укутавшись в пуховый спальник на шезлонге с видом на краснеющие закатные горы.

Километры в этом путешествии летят непривычно быстро. Это не летняя выматывающая ходьба по кочкЕ, когда проходишь максимум 20 километров. Это и не зимнее путешествие с волокушей, когда ты тянешь груз, который не даёт тебе разогнаться. Конечно, спина под рюкзаком мокрая, но это ничто по сравнению с ощущением полёта по руслу ледяной реки, когда достаточно просто отталкиваться палками, чтобы перемещаться.

А как волочить волокуши по растаявшей тундре? Я помню ощущения, когда мы выходили на бесснежные поля в зимнем походе до озера Эльгыгытгын. Здесь же зацепил лыжи за рюкзак и пошёл. Вот тебе и мультипоход получился: включил музыку, прошёл сухую сторону перевала, вышел на северную экспозицию, а там снег ещё лежит. Крикнул «Юхуу!», надел лыжи, сменил трек на более энергичный и дал десяточку за пару часов!

Впрочем, весна уже во всю чувствуется. Немного поздновато для лыж. Оптимально на Чукотке, получается, середина марта-середина апреля. Даже несмотря на то, что температуры отрицательные, снег сублимируется под испепеляющей солнечной радиацией. Испаряется дрожащим рябым воздухом, обнажая на поверхности тундры жёлтые мохнатые кочки, пока ещё твёрдые.

Моё лицо тоже горит, а до красного носа уже больно дотрагиваться!

Ледяной потрескавшийся панцирь речных долин скрывает бегущую под ним воду. Но на широких просторах бухты Эчкачек, реки вырываются из ледового плена и растекаются на сотни метров по льду изумрудно-бирюзовой наледью. Облака белого пара конденсируются в замёрзшем воздухе и устремляются вверх к насыщенному небу: на снежном фоне любой оттенок становится радостно-кричащим.

За час пересекаю бухту Эчкачек по выдутому льду в направлении Залива Креста Берингова моря. Бухта отделена от него косой, на ней и запланировал ночевать. Вновь снимаю лыжи, огибаю минное поле из кочек, подхожу к берегу и открываю рот.

Подо мной 20-метровый вертикальный обрыв. Внизу, у берега, поля торошения, даже слышно, как дышит лёд, трутся и скрипят друг об друга льдины. Солнце поливает всё вокруг жёлтым цветом, а на юг уходят сплошные белые поля океана.

Открываю карту и удивляюсь ещё больше! К запланированному походу с тремя «Э» добавляется четвёртая! Коса имеет собственное имя — Энгаугын! В переводе с чукотского — «большой туман».

А каким волшебным это место стало на закате, когда розовый цвет залил всё вокруг. Но как передать треск и дым костра? В голой продуваемой тундре я смог отыскать какие-то брёвна и остатки деревянных ящиков, поэтому вечером наслаждался теплом огня.

А как описать восторг от первых услышанных криков прилетевших после зимы чаек?!

И, наконец, думаешь совсем не о медведях, а о том, что негоже одному наслаждаться моментами, которые заслуживают многие… Прости, читатель.

А что, в палатке шикарно было! И тепло. Радуюсь утром, что палатку удалось поставить, а то протаскал её все дни похода в рюкзаке. Радостно, что никто ночью не съел, вопреки ожиданиям.

Первый вопрос, заданный встреченным человеком на снегоходе, совсем не удивил. Удивило короткое уточнение: белых!

— А что — заходят?
— Конечно! Нерп видел?
— Нет.
— Ну вон же на льду, на горизонте.
— Я думал, это торосы…

Медведи в тундре есть, конечно. И больше всего историй о них знают те, кто в тундре не бывает. Бродяги, встреченные мною в маршрутах, зачастую о мишках даже и не спрашивают: мысли материальны, не стоит это лишний раз проверять.

О, а вот и доказательства: косолапые следы на снегу вдоль берега и череда смешных мелких рядом идут навстречу моим лыжам. Они идут на юг, а я на север! Идут и идут, мне то что: вечером я уже наяриваю солянку в кафе посёлка на берегу бухты Эгвекинот.