Восхождение на Малый Матачингай можно было начинать прямо от двери балка: его западные склоны заканчивались в полукилометре от домика, где я гостил. Высота этого горного массива всего на два десятка метров ниже Большого Матачингая, но вершина его не так выражена по сравнению с соседними, и от этого он кажется пониже и поплоще.
Дорога до балка, трасса Эгвекинот-Валунистый, идёт вдоль южной стороны этой горы, поэтому в первый день путешествия по Иультинскому району Чукотки у меня уже была возможность хорошенько рассмотреть её склоны. Тоже самое я делал и во время восхождения на Большой Матачингай. Стало понятно, что с южной стороны на гору не залезеть: все возможные для подъёма отроги состояли из каких-то безумных скал, поэтому для восхождения в одиночку я их не рассматривал. У меня была только двухкилометровка, и насколько это было возможно понять по карте такого масштаба, зайти на гору можно было с севера, куда я и направился 16 июля в 10 часов утра.
Солнце сверху припекало, а под ногами трещала высохшая за все эти жаркие дни тундра. Идти по твёрдой поверхности было комфортно и набор высоты пока был небольшой. Я вышел на предполагаемый гребень, и увидел как наверху, по диагонали через распадок, торчала макушка Малого Матачингая. «Чота как-то близко»,— досадно подумал я. Можно было, конечно, спуститься, перейти через ручей и выйти на гребень, который вел прямо к вершине, но меня в балке не ждал мамин борщ, и появляться там раньше обеда я не собирался, поэтому отправился по крутому склону наверх, чтобы там по гребню дойти до высочайшей отметки этой горной группы.
Скоро ко мне присоединился канюк, моя “любимая” походная птица. Канюки издают противный криковизг если вы находитесь где-то поблизости от их гнезда, и сопровождают этим криком вас всё время, пока вы не удалитесь подальше. Поскольку я полз по вертикали, а не по горизонтали, я решил, что птица от меня не отстанет в течении всего дня, и я сойду с ума к вечеру. К моему счастью, после пары сигналов он перестал мною интересоваться и улетел кружить над долиной Татлывана. Странное чувство возникает, когда ты стоишь на горе, и смотришь, как под тобой летает птица, показывая тебе свою спину: горы, всё-таки, дарят чувство полёта.
Восхождение на Большой Матачингай разбудило, видимо, мой организм, потому что вертикальный подъём закончился довольно быстро. Я набрал 800 метров высоты и вышел на вершинный гребень менее чем за час. На середине подъёма, когда позади вершины Маттачиная, неожиданно начала вырастать другая вершина, я понял, что совершил ошибку. Как это часто бывает в горах, вершина скрывается где-то за другими пиками, которые вначале ошибочно принимаешь за главные. И в какой-то момент она выпригивает со словами: «А вот и я, ты же ещё не устал, да?» И сейчас, поднимаясь наверх, я видел, как настоящая вершина Малого Матачингая вырастает всё выше, отступая от меня на восток, а передо мной открывается длинный вершинный гребень с десятком скальных пупырей на моём пути. Оглянувшись назад, я уже было решил спускаться и идти по другому склону, чтобы сократить вершинные шатания вдвое, но потом мне стало лень и жалко колени, и я снова направился вверх. «Погуляю», — решил я.
Восхождение на вершину Малого Матачингая не представляло никакой технической сложности. Если на Большом надо было лазить, то сегодня мне надо было только идти и смотреть под ноги. Ну и, конечно, по сторонам, потому что посмотреть было на что. Долина Татлывана убегала на север, вдоль неё шла дорога до рудника Валунистый. По этой дороге можно возить туристов, потому что разноцветные горы, которые окружали долину, были невероятно красивы. Отвесные склоны у некоторых из них не представляли возможности покорить их с этой стороны, лишь обойдя можно было взобраться на вершину. Гребни южных склонов Матачингая обрывались вниз. Прикрывая тыл в своём вечном дозоре стояли тёмные каменные сторожа-останцы. Северные склоны, наоборот, полого спускались к тундре, а между ними рождались небольшие ручейки, которые стремились убежать подальше от горы, чтобы набрать силу.
Поскольку мне совсем не хотелось взбираться на каждую макушку, которая была у меня на пути, я начал обходил их по склону. Делать это оказалось неудобно из-за того, что крутизна склонов была слишком сильная. Осколочные породы разного размера и формы лежали, вроде бы, спокойно, но стоило наступить на них, как гармония нарушалась, и они начинали осыпаться и сползать вниз. К счастью, я разглядел козьи тропы и они меня очень выручили. Хоть они и были шириной всего в десять сантиметров, но камни на тропах были утрамбованы и скорость траверсирования склонов возрастала чуть ли не в два раза.
На вершине горы я стоял через 4 часа после начала восхождения, причём по гребню я преодолел 3,5 километра! Солнце сверху палило так, что мои руки обгорели, а борода и усы начали приобретать Ирландский цвет. Виды сверху были восхитительны: череда гор постепенно растворялась в синей дымке и была испещрена горизонтальними тенями от кучевых облаков, и белыми диагональными мазками нерастаявших снежников в крутых распадках. Но яркий солнечный день — это, конечно, не вечерняя мягкость и тёплые краски, поэтому вдохновения на фотографирование у меня не было. Прикинув, что спуск займёт часа три я решил долго не задерживаться, отдохнул, пообедал и приготовился отправиться вниз.
Сказать по-правде, меня гнало вперёд другое. Ещё с Большого Матачингая я заметил, что почти с самого верха Малого начинается нерастаявший снежник, который идёт по южному распадку до самого подножья горы. Я даже рассматривал идею взбираться на вершину по нему, но решил, что без ледоруба может оказаться проблематично, поэтому и оставил его на спуск. На подходе к вершине, я убедился, что съехать по снегу вполне возможно, и сейчас, в предвкушении каталки, уже скользил вниз по осыпям, сбрасывая около двухсот метров и набирая камни в ботинки. Добравшись до белого поля, от которого сразу же повеяло холодом, я вытряхнул всю мелочь, которая залетела мне внутрь и больно давила на косточки, и одел на ботинки гетры, случайно завалявшиеся у меня в рюкзаке. Взять их специально я не догадался.
Снежник был чуть подтаявший, но под мокрым верхним слоем был твёрдый снег. Крутизна его была такая, что я заскользил вниз, как на лыжах, закладывая без остановки повороты, используя вместо кантов ранты ботинок, и жмурясь от ослепительно белого снега в июле. Щенячий восторг был настолько силён, что я с трудом заставил себя остановиться и укоротить треккинговые палки, чтобы в случае падения я мог бы их использовать для самозадержания. Отличное место, чтобы продлить горнолыжный сезон! За несколько минут я сбросил больше половины высоты. И хотя уклон стал меньше, будь у меня под ногами сноуборд, можно было бы продолжать движение и дальше: распадок закрывался с обеих сторон отвесными гребнями с мрачными скалами наверху, и солнечные лучи лишь короткое время могли освещать глубокое дно этого ущелья. Изредка снег заканчивался и из под него выбегали мутные ручьи чтобы с тем, чтобы через несколько метров снова нырнуть под лёд.
Конечно, чем ниже я спускался, тем полноводнее становились ручьи, и вскоре снег закончился. Сейчас я шёл уже вдоль горной речки, всё чаще стали встречаться пороги, а ближе к подножью и невероятно шумные водопады, которые я обходил карабкаясь по скалам.
Спуск с вершины занял у меня всего полтора часа, к шести часам вечера я вышел из распадка на дорогу, а уже через полтора часа закидывал поленья в печку, предвкушая баню.
Я не знаю, какими словами можно описать то, что происходило в бане: шипящие камни, обжигающий пар, полтора литра киселя с квадратиками сушённого персика и груши, который я сварил для этого момента. Стиснув зубы я молотил дубовым веником своё деревянное после восхождения тело, распевая идиотские песни, красный выпрыгивал из бани, и с диким криком нырял в оказавшееся вдруг тёплым озеро. Только горы смотрели на весь этот цирк, но они, я уверен, понимали, отчего я так схожу с ума.
Жизнь должна состоять из эмоций. Желательно, позитивных. Найти такие эмоции в сегодняшнем мире очень сложно, зачастую мы получаем какой-то суррогат, вроде сниженных процентных ставках по кредиту. Это искусственные эмоции, которые через какое-то время придётся заменить подобными, пока и они не исчерпают себя. Настоящие эмоции остаются навсегда. Я не призываю всех отправляться в баню на Резервные озёра, просто говорю, что нашёл тот источник вдохновения, который делает мою жизнь насыщенной. Я с удовольствием делюсь с вами картинками моих путешествий, но, к сожалению, я не могу передать тот оргазм, который испытал на вершинах гор, или прыгая в озеро, кишащее рыбами (это будет в следующем рассказе). Просто попробуйте испытать это сами, может, и вам понравится.
Оставить комментарий