Чукотский Мэйнстрим, часть вторая

День оказался буйным. Мы плыли под высоким берегом, прячась от крепкого ветра, но в момент наиболее сильных порывов перед нами и за кормой ломались деревья, с шумом падая в воду. Треск нёсся со всех сторон, поэтому было ощущение, что в лесу носится стая пьяных лосей. Глядя на беспредел, мы поспешили к противоположному, пологому берегу. И хотя грести из-за ветра стало сложнее, мы могли безопасно наблюдать, как стволы согнутых ветром тополей и ив не выдерживали и лопались с громким хлопком. Кроны деревьев подхватывались ветром и пролетая ещё несколько метров шлёпались в воду на предполагаемом пути нашего движения.

Помимо деревьев, естественным препятствием стали и сильные волны, которые ветер поднимал на глубоком фарватере реки. Идти мы могли только ближе к берегу, где течение слабело, но волнение всё же было не таким сильным. В один момент я так заколебался, что психанул, вылез из каяка и потащил его бечевой.

У устья реки Яблон встретили двух людей. Встреча оказалась не очень весёлая: они искали своего погибшего односельчанина: лодка с двумя людьми перевернулась месяц назад. Одного нашли, а второго нет. «Сообщите, пожалуйста, если что-то увидите необычное.» — сказали они на последок.

Пробившись через вихри яростных атак, вечером получили обалденный подарок: горелый тёмный склон горы разбавленный ярко-розовыми пятнышками иван-чая, украшала маленькая срубленная деревянная избушка с побелевшими оленьими рогами, которые венчали её крышу. При виде такой картины нельзя было торжествующе не закричать! Причалив с радостью убедились, что внутри избушка такая же уютная, как и снаружи.

Крыша есть, а значит мы можем оставить наше снаряжение и совершить восхождение на гору Терпухой высотой 1001 метр — главенствующую вершину в радиусе ближайших ста километров. Терпухой стоит на повороте реки с юго-западного на юго-восточное направление. С вершины горы мы намеревались увидеть всю местность, по которой течёт река Анадырь, и виды должны были быть впечатляющие.

Восхождение началось с продирания через заросли растительности, в которую входили так же шиповник, красная смородина, и впервые увиденная мною на Чукотке малина. Ягода к нашей радости созрела и десертом мы были обеспечены на всём этом нервном участке. Поднявшись на один из отрогов, поняли, что выбрали правильный путь к вершине, которая виднелась в пяти километрах: с реки гору вообще не было видно. По гребню, уже свободному от зарослей, и облюбованному ещё молодым невысоким кедровым стлаником, выросшем на месте крупного пожара, следы от которого виднелись тут же: высохшие и побелевшие скрюченные останки деревьев, мы поднимались выше и выше.

Погода была шикарная, за исключением всё того же сильного ветра, но мы шли с подветренной стороны, поэтому он нам не мешал вплоть до самой вершины. На горе ветер приобретал ураганную силу, но к нашему счастью и удивлению возле покорёженного триангуляционного знака кто-то сложил убежище из камня, в котором было весьма комфортно. В этом убежище мы встретили первый летний снег и пообедали.

Строителей уютного сооружения мы узнали из записок, которые вытащили через узкое горлышко стеклянной бутылки, лежащей между камней. Представьте себе, что первая запись в них датирована годом, когда я ещё не родился: 1980, а последняя – 1994! То есть на вершине никого не было 17 лет! Оно и понятно: недалеко от избушки и горы, когда-то была метеостанция Еропол, сейчас её нет и никто сюда не полезет.

Одна из записок призывала: долой Картера! Другая осталась со времён экспедиции по наблюдению полного солнечного затмения Корона-90.

Ёжась от холодного ветра, с вершины мы могли наблюдать открывшиеся панорамы гористой Чукотки, поймы больших рек с нетипичными для Чукотки названиями, подаренные ей казаками-первопроходцами: Еропол, Пеледон, Яблон. А в бинокль были даже видны светлые домики Ламутского, лежащего в 50-ки километрах от нас.

Ветер с огромной скоростью гнал вечно низкие чукотские облака, выжимая из них широкие белые шлейфы дождей, спускающиеся до самой земли. С одной стороны мы могли наблюдать насыщенное голубое небо с ослепительным солнцем, а повернув голову, тяжёлую свинцовую тучу, зацепившуюся за какую-нибудь бедную сопочку и сейчас активно поливающую её непогодой за это.

Из-за сильного ветра на вершине было неуютно, поэтому после обеда мы на долго не задержались. На спуске заметили гряду из выветренных останцов, на противоположном от подъёма склоне. Хоть и надо было сделать крюк, мы не удержались и сходили к этим разрушенным временем и природой каменным образованиям. Покрытые разноцветным лишайником, прикипевшим к тёплым шершавым камням, они придали горе и восхождению свой незабываемый колорит, одиноко возвышаясь в окружении кедрача над ущельем, уходящим вниз. С сожалением я понимал, что это идеальное место, чтобы разбить лагерь и дожидаться того момента, когда можно нажать на кнопку фотоаппарата и радоваться тому, что сделан стоящий кадр. Но наша избушка была в восьмистах метрах ниже, и мы отправились к ней, собирая по пути грибы и предчувствуя вкусный ужин.

Спуск доставил гораздо больше неудобств, чем подъём. Мы постоянно поскальзывались на крутом склоне с зарослями, спотыкались об какие-то коряги, скрытые в глубине зелени, при этом инстинктивно хватались за стебли растений, которые очень часто оказывались колючим шиповником или малиной. Но был в спуске и свой большой плюс: мы объелись ягоды до следующего года, а рты и губы горели от терпкой кислоты.

На избушке нас ждали гости из Марково: мужики везли на лодках в сёла Ламутское и Чуванское продукты, мешок апельсинов, который чуть было не потеряли на одном из перекатов, и инспектора ГИМС. Вот что потрясает: отдалённые труднодоступные сёла, людей по пальцам пересчитать можно, все знают друг друга, но ведь нет, госслужащего надо привезти, чтобы все бумажки были заполнены. Мне кажется, что силы, которые тратятся на проверку спасательных кругов в лодках, в этих забытых селах, нужно бросать на спасение таких сёл. Вообще, если честно, и как бы грустно не звучало – сёла вымирают. Они ничего не производят, только потребляют и доставляют геморой с доставкой грузов и людей. Школы в Ламутском, например, нет. Только дошкольное воспитание. Несколько десятилетий, и считайте села тоже нет. Раньше это были центры развитого оленеводства.

Позже приехал на лодке хозяин избушки. Несмотря на потрясающе красивое место, восхищение которым мы передали хозяину, у избушки цель вполне утилитарная: служить пристанищем для охоты. Поскольку за десяток лет в округи животных для пропитания выбили, её нужно в ближайшее время разбирать и перевозить на другое место.

Все вместе поужинали ухой и жареными грибами, поговорили о жизни, реке, животных, которых все видели, а мы почему-то нет. Пожелав друг другу “до встречи”, проводили мужиков вверх по течению, ну а мы на следующий день продолжили наш сплав по реке.

Ветер стих. Течение у реки было порядка 5 км в час, светило солнце, поэтому мы с радостью гребли по направлению к метеостанции на месте бывшего посёлка ЕрОпол с всё той же вечной приставкой на карте – «нежил». За километр до Еропола нас догнал на моторке Виктор, сын хозяина избушки. Он же и дежурил на метеостанции.

Виктор показал нам остатки поселения: несколько заросших травой свай и брёвен, поэтому никакой историей тут и не пахло. Мы сидели на кухне метеостанции и под аккомпанемент малопонятных, из-за помех, для чужого уха переговоров оленеводов, рыбаков и геологов по старой радиостанции, пили чай. Точнее сказать, Еропол — гидропост, и в обязанности дежурного входит только замер уровня и температуры воды в реке Анадырь. По данным этого гидропоста вырисовывается общая картина об уровне воды в реке поэтому можно прогнозировать паводки, что необходимо, поскольку ниже по течению расположено крупное и часто подтопляемое село Марково, куда мы отправились следующим утром.

За день до Марково добраться мы бы никак не успели, поэтому Витя на карте показал на каком острове находится ещё одна избушка. Глянув на сеть проток, я предположил, что мы её никогда не найдём, но Виктор пообещал повесить на куст белую тряпку. Сам он тоже направлялся в Марково, поэтому мы должны были ближе к вечеру пересечься на реке, когда он будет возвращаться.

Погода продолжала нас баловать, хотя надо сказать, что от солнца я уже успел обгореть до такой степени, что каждое прикосновение к моему носу причиняло боль. Постепенно мы выходили из гористой местности на Анадырскую низменность. Сплав от Ламутского до Марково — самый интересный и красивый участок реки в нашем путешествии.

С вершины последней сопки Опалённая, на которую мы решили подняться, увидели как позади остались горы. Впереди раскинулась покрытая лесами равнина, которую тундрой назвать не получается. А река, решив разгуляться на этой широкой равнине, разбивалась на немыслимое количество проток и русел. По одной из них возвращался Витя и глядя на удаляющуюся моторную лодку, мы отметили, что пересечься с ним не получилось, а это всегда приятно в путешествиях.

Как я и предполагал, избушку мы не нашли, поэтому заночевали на берегу, разложив на всякий случай три костра: на одном из них готовили пищу, а целью двух других, на удалении от палатки, было создавать как можно больше дыма и отпугивать четвероногих гостей. Надо сказать, что с собой мы везли запас мощных петард и перед сном не без удовольствия распугивали или, наоборот, привлекали всех в округе оглушительными хлопками китайских фейерверков.

Следующим вечером, когда сил моих почти не осталось, отсутствие течения у вырвавшейся на широкие просторы реки стало бесить, накрапывал противный мелкий дождик и, в добавок, мы ушли в мелкую протоку и пришлось немного потаскать каяки, неожиданно мы вырулили к рыбацкому балку с надписью “Участок лицензионного лова Банное” и отдыхающими людьми на берегу. Мы добрались!

Нас любезно накормили ухой, копчёной рыбой и отдали балок в пользование, поэтому ночевать мы остались тут же на берегу: было воскресенье, и до Марково, хоть и по дороге, было не менее 5-ти километров — тащиться туда не хотелось. Прогуляться в это село мы сходили на следующий день. Марково знаменито тем, что жители села говорят о нём, как о старейшем на Чукотке. Какая-то доля правды тут есть. Семён Дежнёв, следуя из Колымы вдоль берегов Чукотки лет так 350 назад, пройдя Берингов пролив, и потерпев крушение своих кочей южнее города Анадырь, имел мужество со своим отрядом подняться вверх по одноимённой реке примерно до того места, где сейчас находится Марково. Там он заложил зимовье, и оттуда постепенно началось освоение и изучение края казаками-первопроходцами.

Марково походит на большую русскую деревню: частные покосившиеся деревянные домики, огороды с картошкой и теплицы с кабачками, а местами и на подмосковные городишки: выцветшие панельные пятиэтажки, тополя в обхват, клумбы с цветами, и голубое небо. Конфликтует со всем этим потрёпанным временем антуражем, оранжевый интернат, куда на зиму свозят учиться детей из сёл Марково, Ваеги и Чувантское, в которых школ нет. Интернат построен по современным иностранным технологиям, похожим на конструктор лего, и больше напоминает своим видом и окраской центр подготовки спасателей, нежели образовательное учреждение для школьников. В селе есть аэропорт, принимающий небольшие самолёты из Анадыря и Магадана. Цены на продукты из-за доставки грузов авиатранспортом просто космические. Бутылка пива дешевле литра сока, потому что легче. Вот и думайте, что будут пить в селе.

Отдохнув, познакомившись с жителями и посовещавшись с ними о дальнейшем маршруте, порыбачив, и даже приняв тазики с горячей водой, через день продолжили наш сплав. Впереди предстояло выйти на реку Майн через сеть проток, и это должно было быть таким миниприключением в нашем сплаве по крупнейшей реке Чукотки — Анадырь.

Вот вам выбор: перейти к заключительной части сплава по реке Анадырь, почитать другие рассказы о путешествиях по чукотским рекам, или перечитать первую часть, если пропустили.