Чукотка Сплав
Пакрафтинг на озеро Лесное
Билибинский район
20-23 августа 2016
20-23 августа 2016
Места выглядят по-разному, да и заброшены по разным причинам, а пахнут одинаково, думал я, сидя на крыльце перевал-базы чаунских оленеводов на озере Лесном. Уже знакомый по прошлым путешествиям запах сырого плесневелого дерева въедается в одежду и снаряжение. Его ощущаешь какое-то время даже после того, как покинул брошенное поселение.
Дом перевал-базы чаунских оленеводов на озере Лесное. Удивляет расположение, ведь до Певека отсюда более 300 километров.
Есть и другая характерная черта у подобных мест: неприятная, гнетущая тишина. Люди, где вы? Почему ушли? Но место, которое должно быть наполнено человеческими звуками: разговором, смехом, руганью, шумом ДЭСки — молчит, как в обиде.
От этого молчания на душе беспокойно, а любой посторонний звук: птица или скрип дерева, заставляет вздрагивать и оборачиваться, напрягшись.
Баню не затопишь: стены в дырах и пол прогнил. Добротный белый дом на берегу озера в окружении лиственниц без людской поддержки покосился, пошёл огромными трещинами. Три комнаты завалены мусором, хламом, и разными банками с лекарствами для животных: таблетками или порошками. Создаётся ощущение, что все вымерли от непонятной эпидемии, как в фильме-катастрофе.
В четвёртой комнате, в общем-то, чисто, кто-то сюда наведывается. В ней я и остановился вчера на первую ночёвку.
Делать тут нечего, продолжал рассуждать я. Тоскливо, да и ничего не снимешь. В добавок и рыба не ловится — слишком мелко.
Переночую сегодня лучше где-нибудь в лесу…
От этого молчания на душе беспокойно, а любой посторонний звук: птица или скрип дерева, заставляет вздрагивать и оборачиваться, напрягшись.
Баню не затопишь: стены в дырах и пол прогнил. Добротный белый дом на берегу озера в окружении лиственниц без людской поддержки покосился, пошёл огромными трещинами. Три комнаты завалены мусором, хламом, и разными банками с лекарствами для животных: таблетками или порошками. Создаётся ощущение, что все вымерли от непонятной эпидемии, как в фильме-катастрофе.
В четвёртой комнате, в общем-то, чисто, кто-то сюда наведывается. В ней я и остановился вчера на первую ночёвку.
Делать тут нечего, продолжал рассуждать я. Тоскливо, да и ничего не снимешь. В добавок и рыба не ловится — слишком мелко.
Переночую сегодня лучше где-нибудь в лесу…
День первый
Перерыв на чай у первого дерева. Ива-чозения.
Озеро Лесное. Для илирнейцев, которые живут в 70 километрах ниже по течению на реке Малый Анюй это — Край Леса. Для меня — его начало: на склонах сопок, за которыми спряталось озеро, неожиданно начинают расти лиственницы.
Удивительно, что происходит это не постепенно, не растягивается на километры, а вот так вот сразу: плыл себе пол дня посреди голой тундры, а тут бац: перекат, поворот, и ты уже гребёшь, задрав голову. Деревья! Деревья, блин! Какая удивительная невидимая граница прочерчена, за которую не решаются перешагнуть деревья, остаётся только гадать.
Удивительно, что происходит это не постепенно, не растягивается на километры, а вот так вот сразу: плыл себе пол дня посреди голой тундры, а тут бац: перекат, поворот, и ты уже гребёшь, задрав голову. Деревья! Деревья, блин! Какая удивительная невидимая граница прочерчена, за которую не решаются перешагнуть деревья, остаётся только гадать.
Привет, Деревья!
Гало. Начало сплава по реке Малый Анюй. Пока ещё голая тундра с редкими кустами. Каркас стоянки рыбаков из лиственных жердей.
На озеро я не попал в прошлом году, когда сплавлялся по реке Малый Анюй: задержался на работе. А тут решил после вахты не лететь в скучный Анадырь, а провести межвахту в тундрах Чукотки, и теперь, снова сидя в надутом пакрафте Альпака, удивляюсь, насколько река изменила течение: я стремительно проскочил нужный мне прогал в сопках.
Высаживаюсь на крутой берег за небольшим оползнем. Течение крепкое, воды в мутной реке много, а здесь хотя бы небольшое турбулентное затишье. С трудом затаскиваю всё наверх: трава скользкая, берег почти отвесный, и оказываюсь в лесу. Необычно, когда тебя, привыкшего к простору, вдруг окружают деревья, в ветвях которых появляется новый звук посвистывающего ветра. Какие-то совершенно незнакомые птицы выпархивают из пушистых крон, а под ногами расстилается мягкий мох.
Высаживаюсь на крутой берег за небольшим оползнем. Течение крепкое, воды в мутной реке много, а здесь хотя бы небольшое турбулентное затишье. С трудом затаскиваю всё наверх: трава скользкая, берег почти отвесный, и оказываюсь в лесу. Необычно, когда тебя, привыкшего к простору, вдруг окружают деревья, в ветвях которых появляется новый звук посвистывающего ветра. Какие-то совершенно незнакомые птицы выпархивают из пушистых крон, а под ногами расстилается мягкий мох.
Привет, Тайга!
Пакрафт — лёгкое судно, которое можно перенести одной рукой!
Полкилометра и я увижу озеро, крутится в голове. Надо только закинуть рюкзак на положенное ему место — спину, и протащить лёгкую лодку эти самые полкилометра. Вот она: прелесть пакрафта Alpacka. Судно ничего не весит: всего-то 2,5 килограмма, я даже не стал его сдувать: приладил весло, и понёс, как пакет с ручкой.
С такой лёгкой ношей и озеро появилось неожиданно быстро. Точнее, небольшой залив в южной его части, покрытый кувшинками. Опять впечатление! Никогда не видел кувшинок на Чукотке, оказывается, они растут и у нас. Интересно, цветут ли?
Кладу рюкзак в лодку и направляю пакрафт мимо кувшинок к мыску, вынырнув за который озеро, наконец, раскинулось передо мной во всю необъятную ширь.
С такой лёгкой ношей и озеро появилось неожиданно быстро. Точнее, небольшой залив в южной его части, покрытый кувшинками. Опять впечатление! Никогда не видел кувшинок на Чукотке, оказывается, они растут и у нас. Интересно, цветут ли?
Кладу рюкзак в лодку и направляю пакрафт мимо кувшинок к мыску, вынырнув за который озеро, наконец, раскинулось передо мной во всю необъятную ширь.
Привет, Озеро!
Озеро огромно! Нет, конечно всего полтора километра в средней части и три километра в длину, но сидя в маленькой двухметровой лодке посреди водоёма с тёмной, даже чёрной водой и волнами, которые поднимает встречный ветер, озеро начинает казаться океаном.
Меня уже утомил почти дневной сплав по Анюю, и полтора километра до базы на соседнем берегу я греб почти час, чувствуя, как начинает сочить моя куртка в районе локтей и смотря, как медленно белый прямоугольник превращается в дом.
«Ээй, есть кто? Хо-зя-е-вааа! Нет? Значит я за главного!» — проорал я на округу и вылез на берег.
На часах вечер, вахта моя закончилась утром, поэтому мысли были только об одном: поесть и лечь спать, а завтра решу, что буду делать.
Меня уже утомил почти дневной сплав по Анюю, и полтора километра до базы на соседнем берегу я греб почти час, чувствуя, как начинает сочить моя куртка в районе локтей и смотря, как медленно белый прямоугольник превращается в дом.
«Ээй, есть кто? Хо-зя-е-вааа! Нет? Значит я за главного!» — проорал я на округу и вылез на берег.
На часах вечер, вахта моя закончилась утром, поэтому мысли были только об одном: поесть и лечь спать, а завтра решу, что буду делать.
На пакрафте по тёмной воде озера Лесное. Было даже немого страшно.
День второй
День выдался солнечный. Яркая дорожка сверкала на озёрной глади и слепила глаза. Ветра не было. Организм требовал свежей рыбы: всё-таки 4 недели еды в столовой, поэтому после завтрака я отправился налегке, захватив только удочку, обратно на Анюй. Вчерашний часовой путь по озеру я проделал минут за двадцать: вот что значит отдохнувшее тело и не нагруженная лодка.
Вода в реке была чуть светлее какао: паводок после дождей. Спустя час я разочарованно возвращался на озеро ни с чем, однако всплеск у его берегов заставил улыбнуться: рыбка играла с мошкарой, и я в предвкушении охоты поменял блесну.
Теперь, заприметив стайку харитончиков, шныряющих под тенистым берегом, стоило лишь опустить белую волосатую мушку на поверхность, и через пару секунд самый наглый из них начинал плясать на траве. Размер большинства из них был смешной: таких, сахарных, в самый раз поджаривать до хрустящей корочки на шипящей сковороде, а не в уху бросать. Но сковородки у меня не было, а вот лук и картофель я взял: на сплаве же, тащить на себе не надо, поэтому и обед по возвращению на базу оказался шикарный.
Теперь, заприметив стайку харитончиков, шныряющих под тенистым берегом, стоило лишь опустить белую волосатую мушку на поверхность, и через пару секунд самый наглый из них начинал плясать на траве. Размер большинства из них был смешной: таких, сахарных, в самый раз поджаривать до хрустящей корочки на шипящей сковороде, а не в уху бросать. Но сковородки у меня не было, а вот лук и картофель я взял: на сплаве же, тащить на себе не надо, поэтому и обед по возвращению на базу оказался шикарный.
Мелкий озёрный хариус. Обычно эта вкусная рыба обитает в горных реках.
Прогуливаясь до Малого Анюя, я наткнулся на отличное место для стоянки: высокий берег южной оконечности озера Лесное был ровный и твёрдый, с панорамным видом на озеро и предгорье Двух Цирков на западе, куда я намеревался отправиться через пару недель. Идеальная лагерная красота, тут и переночую сегодня, решил я утром.
Но после горячей наваристой ухи под ласками солнца по телу начала разливаться лень. Это что, за день 4 раза придётся грести туда-обратно?! Нее, не хочу…
Поэтому, ближе к вечеру, собрав рюкзак, я отправился пешком в противоположную сторону, к мысу в полутора километрах от домика. За час мытарства найти приличное место так и не удалось: везде болото и кочка: даже крохотную палатку поставить будет негде, а костёр рискует перерасти в пожар.
Ну и нафиг надо было шляться? — крутились мысли, когда я снова грёб в лодке к изначальной цели, проклиная себя и считая, сколько времени осталось до заката.
Поэтому, ближе к вечеру, собрав рюкзак, я отправился пешком в противоположную сторону, к мысу в полутора километрах от домика. За час мытарства найти приличное место так и не удалось: везде болото и кочка: даже крохотную палатку поставить будет негде, а костёр рискует перерасти в пожар.
Ну и нафиг надо было шляться? — крутились мысли, когда я снова грёб в лодке к изначальной цели, проклиная себя и считая, сколько времени осталось до заката.
Ночёвка в тайге на берегу озера.
Сегодняшний вечер можно было бы считать образцовым для введения новичков в мир аутдора. Закатные краски преображают и без того вдохновляющий вид: сначала начинают краснеть горы на горизонте, за ними близлежащие сопки, деревья, и, наконец, вся тундра засыпает в своём розовом зевке.
Вокруг, как оно и бывает только лишь в определённый промежуток сумерек, воцаряется тишина, нарушаемая потрескиванием жаркого костра, где уже лежит завёрнутая в фольгу рыба и нарезанный длинными ломтиками картофель, а на камнях твёрдо стоит закопчённый котелок с чаем.
Спина с осторожностью облокачивается на складной походный стул Helinox — это снаряжение со мной в походе впервые. Ноги непривычно вытягиваются, в руках банка пива, пусть и безалкогольного: на рудник градус не завезёшь.
Вокруг, как оно и бывает только лишь в определённый промежуток сумерек, воцаряется тишина, нарушаемая потрескиванием жаркого костра, где уже лежит завёрнутая в фольгу рыба и нарезанный длинными ломтиками картофель, а на камнях твёрдо стоит закопчённый котелок с чаем.
Спина с осторожностью облокачивается на складной походный стул Helinox — это снаряжение со мной в походе впервые. Ноги непривычно вытягиваются, в руках банка пива, пусть и безалкогольного: на рудник градус не завезёшь.
Чёрт, это невероятно: с очередным глотком полностью расслабляешься в кресле, и суровый северный мир, который вдруг становится необычайно уютным, наконец, начинает вращаться вокруг тебя.
Запись перекрикивания гагар на озере Лесное.
Утро в лагере.
День третий
Смешные, для других, мысли рождаются иногда в моей голове: все вокруг произошло от Чукотки. Что это за Тхачи там на горизонте? — смотрел я с высокого берега на каменную красноватую гряду, резко обрывающуюся вертикально, и уже знал, куда направлюсь сегодня. Надо лишь собрать лагерь после ночёвки, заехать в дом за оставшимися вещами, пообедать, свернуть пакрафт, загрузить рюкзак и начать пешую часть путешествия.
Чукотские «Тхачи» и массив горы Тхач на Западном Кавказе. С сайта kovinov.com
Сильный ветер не позволил пройти всё озеро с юга на север. До домика я более-менее догрёб, но после него судно не продвигалось вперёд ни на метр. Вот что значит плоскодонная лодка с большой паросностью при отсутствии течения. Пришлось чалиться к кочкарному берегу и упаковывать пакрафт.
Пять оставшихся километров до намеченной точки с набором 300 метров высоты я прошёл за 4 часа. Вот тебе и тундра!
Вполне сносная и накатанная дорога, идущая по лесу от перевал-базы, после окончания озера мгновенно потерялась в кочке, по которой быстро идти не получится. Даже лес постепенно сдался этой заразе и отступил, оставшись позади.
Пять оставшихся километров до намеченной точки с набором 300 метров высоты я прошёл за 4 часа. Вот тебе и тундра!
Вполне сносная и накатанная дорога, идущая по лесу от перевал-базы, после окончания озера мгновенно потерялась в кочке, по которой быстро идти не получится. Даже лес постепенно сдался этой заразе и отступил, оставшись позади.
До сегодняшнего вечера я никогда не видел горных образований такого типа: круглые, овальные и яйцеобразные камни-конгломераты, оранжевые от накипного лишайника, выпирали из скалы, которая на протяжении нескольких сот метров вертикальной стеной обрывалась вниз на десять метров.
Дейнерис, не яйца ли это твоих драконов?
Дейнерис, не яйца ли это твоих драконов?
Выбрано место ночёвки было, конечно, не просто так: ещё на Лесном стало понятно, что отсюда будет отличный обзорный вид на озеро, которое сейчас лежало внизу в окружении тайги. А позади, на север, до самых гор Илирнейского кряжа простиралась голая тундра с усеянная блестящими озёрами самого разного размера.
Холодный свободный ветер разгонялся на этих просторах, поэтому лагерем пришлось встать в понижении, укрывшись за каменной стеной. Натянутый на вёсла тент-пончо защищал от ветра, и на улице можно было оставаться до самого заката. Даже дрова для небольшого костра удалось отыскать под редкими крошечными лиственницами, последними на этой тундровой территории.
Холодный свободный ветер разгонялся на этих просторах, поэтому лагерем пришлось встать в понижении, укрывшись за каменной стеной. Натянутый на вёсла тент-пончо защищал от ветра, и на улице можно было оставаться до самого заката. Даже дрова для небольшого костра удалось отыскать под редкими крошечными лиственницами, последними на этой тундровой территории.
День четвёртый
На рассвете, как я и предположил замерзая в спальнике ночью, всё было покрыто изморозью. Здравствуйте, первые летние заморозки! Вершины гор в дали нарядно белели на фоне синих сопок пониже: как воротнички первоклашек на линейке.
В такое морозное утро, когда пар вырывается изо рта, ты поёшь дифирамбы крепкому ароматному кофе, который заваривается в титановой термокружке. У меня есть подозрение, подкреплённое многочисленными походными утрами, что титан делает кофе вкуснее. К тому же в термокружке напиток, возвращающий к жизни, дольше остаётся горячим, а, значит, и удовольствие растягивается.
Слева: листья арктоуса, справа: брусника и кассиопея в иние. Кассиопею чукчи называют кеннут: она очень хорошо горит благодаря наличию эфирных масел и её используют для разжигания костра.
Там, где брусника, там и кочка.
Солнце довольно быстро разбудило застывшую землю. Я позавтракал, дождался, когда высохнет расстеленный тент, окончательно свернул лагерь и отправился к финишу — дороге, соединяющей рудники Купол и Двойной.
По кочкЕ ходить невозможно. Точнее можно со скоростью порядка 2-х километров в час, но и десяти минут хватает, чтобы терпение лопнуло. И это ещё рюкзак у меня был не тяжёлый!
Пройти нужно было всего 8 километров. Но это были одни из самых отвратительных 8 километров, что я ходил. Сплошная кочкА, поэтому пришлось нарезать круги по тундре, стараясь прижиматься ближе к сопкам, главная из которых с весьма говорящим для тундровиков названием — Брусничная. Там, где брусника, там и кочка.
А уже под конец путь перегородил неширокий, но глубокий тундровый ручей, так же не типичный для тундры. Он бежал не как обычно по каменистому ложу, а прорезал себе путь прямо через тундру, глубоко выроботав её ложе. Не даром на картах обозначен, как Термокарстовый. По берегам росла трава и высокие кусты, а долину его вообще не было видно, пока не подойдёшь к ней вплотную. Пришлось ещё и вдоль него пройтись порядочно, чтобы найти место брода.
По кочкЕ ходить невозможно. Точнее можно со скоростью порядка 2-х километров в час, но и десяти минут хватает, чтобы терпение лопнуло. И это ещё рюкзак у меня был не тяжёлый!
Пройти нужно было всего 8 километров. Но это были одни из самых отвратительных 8 километров, что я ходил. Сплошная кочкА, поэтому пришлось нарезать круги по тундре, стараясь прижиматься ближе к сопкам, главная из которых с весьма говорящим для тундровиков названием — Брусничная. Там, где брусника, там и кочка.
А уже под конец путь перегородил неширокий, но глубокий тундровый ручей, так же не типичный для тундры. Он бежал не как обычно по каменистому ложу, а прорезал себе путь прямо через тундру, глубоко выроботав её ложе. Не даром на картах обозначен, как Термокарстовый. По берегам росла трава и высокие кусты, а долину его вообще не было видно, пока не подойдёшь к ней вплотную. Пришлось ещё и вдоль него пройтись порядочно, чтобы найти место брода.
Пакрафтинг на озере Лесное, Чукотка.
На дорогу я вышел к обеду, в том числе и к обеду на рудниках, поэтому попутную машину пришлось ждать очень долго. Но часом раньше кочка меня выбесила так, что я сам встал отдыхать на обед, поэтому сейчас с удовольствием и без намёка на голод и усталость, сидел на обочине, вспоминая несколько дней, проведённых в окрестностях озера Лесное.
Год назад, если бы я всё-таки попал на озеро, это, пусть и короткое путешествие по Чукотке точно не получилось бы таким насыщенным.
А значит и правда: всему своё время!
Год назад, если бы я всё-таки попал на озеро, это, пусть и короткое путешествие по Чукотке точно не получилось бы таким насыщенным.
А значит и правда: всему своё время!
Озеро Лесное.
На левом берегу виден белый заброшенный домик перевал-базы оленеводов.
На севере — горы илирнейского кряжа.
такой вот лесной оазис посреди безлесой тундры.
На левом берегу виден белый заброшенный домик перевал-базы оленеводов.
На севере — горы илирнейского кряжа.
такой вот лесной оазис посреди безлесой тундры.
Озеро Лесное. На левом берегу виден белый заброшенный домик перевал-базы оленеводов. На севере — горы илирнейского кряжа. Такой вот лесной оазис посреди безлесой тундры.
Загрузить kml-файл маршрута с Яндекс.Диск
kml-файл — это файл с геоданными. Файл можно открыть в программе Google.Земля, в онлайн-картографическом сервисе nakarte.me (правый нижний угол, иконка папки) или в любом другом.
Кроме того, файл можно отправить на смартфон, и открыть в таких программах, как maps.me На айфоне это выглядит так: зажимаете файл>поделиться>выбираете нужную программу для навигации, и трек откроется в этой программе.
kml-файл — это файл с геоданными. Файл можно открыть в программе Google.Земля, в онлайн-картографическом сервисе nakarte.me (правый нижний угол, иконка папки) или в любом другом.
Кроме того, файл можно отправить на смартфон, и открыть в таких программах, как maps.me На айфоне это выглядит так: зажимаете файл>поделиться>выбираете нужную программу для навигации, и трек откроется в этой программе.
Может быть интересно: